Страной происхождения этой породы является Германия, а название «доберман» связано с человеком, который внес наибольший вклад в выведение породы. Фридрих Луис Доберман – уроженец Апольды, небольшого городка, расположенного недалеко от городов Веймар и Йена – в сердце зеленого края Германии – в середине Тюрингии. Здесь Фр.Л.Доберманн жил с 2.01.1834 по 9.06.1894 гг. О том, кем он был по профессии, мнения расходятся. Одни считают, что он был городским ловцом собак или живодером, который занимался отловом и передержкой бездомных собак. Его сын по этому поводу говорит, что его отец был, так сказать, для всех в Апольде «мальчиком на побегушках». Если от эпидемии погибала чья-то скотина, то он должен был облить труп керосином и закопать его. Кроме того, он был чиновником полиции, рассыльным и – как говорили раньше – (судебным) исполнителем, который взыскивал подлежащие уплате налоги, а также проводил опись имущества, причем это происходило не всегда спокойно. Поэтому он для защиты всегда брал с собой двух собак. Когда, несмотря на присутствие обеих собак, с ним произошел неприятный случай во время исполнения служебных обязанностей – его быстро выволокли, - то ему в голову пришла мысль вывести такую собаку, которая могла бы его лучше защищать.

Другая легенда свидетельствует, что Фр.Л.Доберманн получил от отцов города Апольда задание поймать вокруг всех бродячих собак и в течение трех дней их умертвить, если до этого времени их не выкупят их владельцы.

У Фр.Л.Доберманна было два приятеля, которые даже помогали ему в его работе. Один из друзей был караульным на ратуше, а другой был полевым сторожем, а по совместительству еще и ночным сторожем и был известен у жителей г.Апольда под прозвищем «райская птичка». Они все трое были большими любителями собак и заключили соглашение не умерщвлять пригодных для работы крепких и кусающихся собак, а сохранить их и на этой основе заняться разведением. Родившихся щенков они хотели, кроме использования для собственной охраны, также продавать и выручку распределять между собой.

Сегодня никто не может с уверенностью сказать, какие собаки тогда были спарены и какие собаки, в конечном счете, стали исходным материалом для развития породы. Для лучшего понимания, вероятно, предпочтительнее разыскать обзор об известных в этой местности в XIX столетии породах собак.

Начиная с 1863 года «Союз по улучшению собак Тюрингии» организовывал спустя 8 дней после Троицы так называемый собачий рынок. Породистые собаки в то время были еще очень редкими. Собаки, которые встречались на улице, в большинстве случаев были результатом скрещивания распространенных в данной местности пользовательных собак, содержащихся пастухами, охотниками или мясниками. Апольдское общество (любителей собак) поставило цель улучшить породный состав поголовья собак и начать их пропаганду с помощью выставок. Демонстрируемых на этих выставках собак подразделяли на классы в зависимости от типа использования. Этот собачий рынок каждый год превращался в большое народное гуляние, в котором принимало участие все население, включая студенческие общества и костюмированные объединения. Все посетители могли подкрепиться пивом и уже в то время известными тюрингскими обжаренными колбасками, и при этом оркестр их развлекал веселыми мелодиями. У многих покупателей выставленных роскошных охотничьих, домашних, мясницких и пастушьих собак едва ли возникала идея вывести новую породу, они лишь хотели выгодно приобрести на этом рынке животных с хорошими свойствами для соответствующих целей и пользования.

Возможно, что Фр.Л.Доберманн и два его друга преследовали одинаковую цель, однако вместе с идеей выведения собаки для личной защиты они мечтали о собаке нового предназначения, одновременно они надеялись выявить рыночные пробелы.

Сообщение от 1882 года так описывает предложенных собак: «…в первом помещении, в котором представлены роскошные собаки, находилось, между прочим, четыре больших пинчера (два из них очень хорошие), во втором я нашел очень хорошую, гладкошерстную немецкую, бело-коричневого тигрового окраса собаку с коричневыми ушами, сильную и хорошо сложенную. Благоприятное впечатление произвели два коричневых великана явно немецких кровей, в то время как остальные собаки – среди которых четыре имели мышино-серый окрас (этот окрас у охотничьих собак появился в 1860 году) – все более или менее были чужих кровей, однако с преобладанием немецкого типа. Затем попалась серая легавая собака с ярко выраженной немецкой внешностью, однако, у нее слишком толстый хвост и большие, красного цвета, слезящиеся уголки глаз. Кроме того, были сука привлекательного внешнего вида и помет из двух красивых щенков, все из одного и того же питомника, это лучшие представители серых собак, которых я увидел. Заводчик утверждал, что знает многие поколения своих собак, часть из которых принадлежит ему лично, и он их держит постоянно. В другом вольере было размещено 12 домашних собак, за исключение одного пинчера, все плохие…».
В период этого сообщения Фр.Л.Доберманну было 48 лет. Кто знает, не он ли являлся заводчиком этих двух красивых серых собак? Конечно, это не исключено.
В этой связи заслуживает большого внимания статья журнала «Unser Dobermann» («Наш доберман», сокращенно UD) от апреля 1933 года, авторами которой являются господа В.Бауман, В.Клотх, Петер Умлауф и Фритц Мюллер. Они описывают происхождение породы. По их мнению, доберман-пинчер первоначально произошел от гладкошерстного немецкого пинчера, точно так же, как и его жесткошерстный брат, ризеншнауцер, произошел от жесткошерстного пинчера, которого называют также шнауцером. Рост добермана в период возникновения породы не сопоставим с сегодняшними его размерами. Это видно из объявления, опубликованного в журнале "Der Hundesport, Organ fur Zuchter und Liebhaber reiner Rassen» («Спорт для собак, орган заводчиков и любителей чистопородных собак»), согласно которому предлагался в качестве кобеля-производителя немецкий пинчер черного цвета с желтым подпалом, высота в холке которого составляла 39 см. Если таким образом сравнить приведенную в 1898 году высоту в холке добермана-пинчера, то она не очень отличается от высоты в холке пинчера, которая и составляет: у сук 40-45 см, у кобелей до 50 см. В 1903 году высота в холке у добермана-пинчера уже указывалась до 55-60 см, а затем до 65 см. Такое бурное в тот период развитие роста добермана-пинчера после этого затормозилось, и в Hutchinsen’s Dog Encyclopaedia за 1934 год приводится высота в холке для кобелей 58-65 см и для сук между 55 и 60 см.

Окрас у немецкого пинчера был черного, коричневого и голубого цвета с желтым подпалом и, кроме того, встречались собаки серого окраса, как у жесткошерстного пинчера. «Суровыми были эти собаки, низкорослость которых еще проявляется и в настоящее время». С использованием такой серой суки Фр.Л. Доберманн начал разводить собак. Автор статьи, опубликованной в журнале «Наш доберман» за апрель 1933 г., лично разговаривал с сыном господина Фридриха Луиса Добермана, главным криминальным секретарем Рудольфом Доберманом, который о разведении собак его отцом сказал следующее: «Насколько я помню, мой отец при этом использовал черно-подпалую суку пинчера, которая была относительно большая. Шерсть у этой суки была вовсе не короткая, на спине черного цвета, а в остальных местах серая. Из-за ее подшерстка мой отец называл ее ватным камнем (Wattenrock). В качестве кобеля-производителя, как я помню, был использован черный пинчер. В первом помете родилась черная сука со слишком светлым, разумеется, по представлениям сегодняшнего времени (1933г.), подпалом спустя много лет рассказывал, что он очень был рад этому помету. Поскольку у вышеупомянутой суки был приличный рост, то она использовалась между 1870 и 1880 годами для разведения и, вследствие этого, пожалуй, является в сущности родоначальницей нашего сегодняшнего добермана-пинчера. Кличка у нее была Бизарт. В этом первом помете было также несколько голубых щенков, которых из-за их серого подшерстка называли мучными мешками!»

В противоположность другим литературным сведениям, которые говорят о сравнительной неосведомленности сына Фр. Л. Доберманна, это еще довольно детальное высказывание. Итак, голубой окрас встречается у добермана-пинчера уже в этом раннем периоде становления породы, что даже не удивительно при знании передачи по наследству окраса у добермана, и отнюдь не является результатом скрещивания с датским голубым догом. Также Рихард Штребель еще в 1904 году написал, что голубой окрас собак может возникнуть всегда из черного окраса без непосредственного скрещивания с собаками голубого окраса. Точно так же непонятной он считает теорию скрещивания охотничьих собак из-за их «интенсивно черной шерсти». Это встречается не только у охотничьих собак. Скорее всего, чтобы получить чисто черный окрас с четким ржаво-рыжим подпалом, взяли черного с рыжими подпалами терьера. Согласно Грюнингу, для получения красно-коричневого подпала был использован в разведении сеттер гордон. Разумеется, это должно было дать не столько окрас, сколько длинную шерсть.

Достойно внимания сообщение о возникновении породы доберман в кинологическом журнале «Unsere Hunde» («Наши собаки») за декабрь 1898 г.: «В конце 60-х годов (XIX столетия) владелец песчаного карьера Дитц в Апольде имел суку мышино-серого окраса, типа пинчера, которую он случил с черной мясницкой собакой. У этого кобеля был красно-коричневый подпал, и он произошел от скрещивания овчарки и мясницкой собаки. Потомство этих двух собак, которых уже в то время отлично использовали в качестве дворовых собак, затем впоследствии скрещивал с немецким пинчером, к сожалению уже покойный, владелец живодерни Фр. Л. Доберманн. В результате этого появился наш сегодняшний доберман, которому мы хотим оставить это название, поскольку, как доказано, этот человек — Фридрих Луис Доберманн — был его первым заводчиком-селекционером».

Если располагать этими данными и не сомневаться в их подлинности, тогда родоначальниками добермана являются собаки, в первую очередь «прилившие ему кровь»: серо-голубая разновидность пинчера, черно-красная мясницкая собака и местная овчарка.

Под названием мясницкая собака, несомненно, подразумевался предок современного ротвейлера, которого, пока он не получил названия города Ротвейль в качестве наименования породы, обычно именовали мясницкой собакой, или собакой мясников. Предположение, что мясницкая собака участвовала в создании новой породы, подкрепляется следующим сообщением Геллера: «Собаки, которых я покупал в сельских местностях, имели интенсивно черный цвет шерсти, присущий охотничьим собакам, и великолепного ржаво-рыжего цвета подпал, небольшой подшерсток или у них его вообще не было, немного отвислые губы и длинные пальцы. Собаки из Апольды имели больше тип овчарки и пинчера».

К тому же достойны упоминания высказывания А. X. Брасе и других, согласно которым существовало две разновидности ротвейлеров. В соответствии с этим, одна разновидность, собака мясников, использовалась для перегона крупного рогатого скота. Эта разновидность была значительно меньших размеров, легче и более подвижная и выносливая. Вторая разновидность годилась для работы в качестве собаки по перевозке грузов и была намного сильнее и крупнее. Также голова, особенно у собак легкого типа, была более вытянутой, Изящнее, наподобие головы охотничьих собак.

Предки добермана и ротвейлера во второй половине XIX столетия были еще очень схожи внешне. Грюниг считает в качестве доказательства участия ротвейлера в возникновении породы доберман появление у последнего врожденно короткого хвоста.

Зеттегаст описывает добермана на рубеже двух столетий следующим образом: «Впечатление от внешнего вида собак на 1900 год у меня еще довольно хорошо сохраняется в памяти. Почти сплошь это были скорее низкие, чем высокие животные, очень часто спина у них была скорее длинная, чем короткая, с сильной шеей и очень крепким мускулистым затылком. Собаки были злыми и несли в себе непреодолимый агрессивный дух. При этом почти все без исключения являлись иноходцами. Встречающиеся на груди и ногах белые отметины, которые время от времени появлялись у собак, Зеттегаст считает указанием на наличие крови ротвейлера. Эти белые пятна часто проявлялись в начале выведения добермана, так что Геллер предлагал снижать на выставках оценку таких собак, если белое пятно у них на груди превышает размер монеты в 5 марок, хотя в таком случае более 90% родившихся уже собак следовало бы отбраковывать.

В первое время собаки Фр. Л. Доберманна не имели хорошего спроса. Их, в общем, боялись из-за их злобности. Из-за их охотничьей страсти эти собаки были объявлены вне закона у всех охотников, которые немилосердно их застреливали, как только они им встречались вне двора. То, что доберман спас нескольким людям жизнь и привел некоторых бродяг из надежного укрытого места, было не замечено, и едва ли он получил за это вознаграждение. Он был именно такой собакой, которая должна была проводить весь день на работе и влачить свое существование на навозной куче или в жалкой лачуге.

Рихард Штребель с помощью нескольких историй показал, какие исключительные качества были у добермана в период становления грюндерства (1871— 1873)( грюндерство — лихорадка предпринимательства в Германии после франко-прусской войны 1870-1871 гг.): «В Тюрингии доберманов называют часто также жандармскими собаками, и такое название вытекает из того, что раньше жандармы держали у себя только этих собак, которых они дрессировали для своих целей. Даже теперь у нас имеются еще различные, хорошо дрессированные жандармские собаки, среди которых, например, кобель по кличке Тролл. Владелец этого добермана жандарм Гробачек, как пишет журнал «Hundezucht und Sport» («Разведение собак и спорт»), ежедневно берет его с собой на патрулирование, кобелю два года, он очень злобный, преданный, чуткий и обладает мужеством льва. Он очень послушный и слушается каждого слова своего хозяина; например, он преследует зайцев, и хозяин зовет его «Назад!», так он немедленно прекращает погоню и возвращается. На охоте он двигается лучше, чем охотничья собака, он приносит поноску быстрее, чем та, поскольку прежде чем другие собаки выполнят обязанность, он уже несет дичь и целой кладет к ногам.

Кроме того, Гробачек в соответствующей статье сообщает: «При ловле крыс, хомяков, хорьков и т. д. он ищет превосходно, обнаруживая большую
ловкость. Во время своих обходов я как-то спрятал вещь, конечно, чтобы он не заметил, и мог спокойно бесконечно долго ходить. Он сразу принес спрятанную вещь, когда я сделал намек, а именно провел рукой по голове, как бы вытирал пот; в таком случае моя собака моментально поняла, что я что-то потерял, несмотря на то, что это было сделано намеренно. Если на улице лежит какой-то предмет, например бумага, стекло, палка или что-то другое, и я говорю: «Возьми!», то мой Тролл тут же берет этот предмет с собой. Никто, кроме меня, не может забрать находящийся передо мной под охраной собаки предмет; также никто не должен осмеливаться до него дотрагиваться. Если далеко (на расстоянии получаса ходьбы) в поле стоит чучело, и я говорю «Доставить этот предмет», то моя собака безоговорочно доставляет его мне, даже если это что-то большое. Если кто-нибудь идет сюда на большом расстоянии от меня, и я говорю: «Удержи его впереди», таким образом, прохожий не должен сделать дальше и шага, а должен дожидаться меня, пока я не подойду; однако Тролл не кусает этого человека. Он только тогда кусает, когда я ему говорю «Фас!», но тогда он кусает сильно. Ночью он идет передо мной приблизительно на 30 шагов впереди, я хочу, чтобы он шел сзади, тогда я только тихо произношу «Пст!», и он тотчас идет за мной. На слово «Вперед!» он снова идет впереди меня и начинает лаять, лишь только кто-либо подходит, я говорю «Осторожно!», так он останавливает этого человека таким способом, что становится перед ним, свирепо рычит и удерживает его до тех пор, пока я не подойду. В считанные минуты мой Тролл вытащил из различных соломенных куч шесть бродяг и гнал перед собой, как отару овец; как только один сделал шаг в сторону, то он вернул его назад. Если моя собака находит ночью ежа, то она несет его с очень большой легкостью до тех пор, пока я не скажу «Положи!». Он также апортирует любой предмет в воде и на суше. Если что-то находится в воде, и я говорю «Достань это!», то он делает элегантный прыжок в воду и приносит мне предмет; если он берет совершенно другой предмет, а не тот, который я хочу, то мне нужно только сказать «Это нельзя!», и он немедленно его выпускает и берет тот предмет, на который я ему указываю. Недавно он даже принес из пруда мертвого теленка, который, во всяком случае, должен был служить кормом для рыб. Как только я прихожу домой, мой Тролл приносит мне, хотя я ему и не говорю об этом, мои домашние туфли и уносит ботинки. Он никому не позволяет подманить себя, ни к кому не идет, а также ничего не берет от людей, даже если бы это была самая вкусная жареная колбаса».

Далее мы послушаем господина Каймлинга из Франкрода в Тюрингии, который, между прочим, рассказывает о следующих достижениях своей собаки: «Мы поздно ночью вернулись домой с нашим Шнуппом, разумеется, подвыпивши; когда собака подошла к сараю, то она продолжительно и громко залаяла. Мы почувствовали недоброе и сразу подумали о негодяях, которым было известно, что мы с братом вместе с доберманом ушли. Тут мы увидели, что наше предчувствие нас не обмануло: не хватало двух полных мешков, в которых было уложено наше недавно смолотое зерно. Итак, Шнупп уже заранее учуял то, что мы смогли обнаружить только лишь на другой день. Ему было Дано приказание «Ищи утраченное!», вскоре он обнаружил украденное зерно, а с ним также и воров. Мы быстро шли за ним следом, поскольку дорога нам, конечно, была очень знакома, и нашли, что Шнупп свирепо задерживал двух наших молотильщиков, которые, разумеется, поспешно под сопровождением и без настроения доставили снова на соответствующее место заполненные зерном мешки и потом ушли для дачи показаний».
«Бесконечно можно рассказывать о Шнуппе (Шнуппом называют в этой местности почти всех доберманов) давно умершего жандарма Шульца, он был его защитником на воде и на суше и был еще лучше, чем доберман господина Гробачека.

Однажды вечером Шульц вместе с несколькими друзьями сидел в трактире в Наундорфе вблизи Апольды, в это время, в частности, снова зашла речь о его Шнуппе, на которого он мог положиться днем и ночью. Когда рассказывалось о предосудительных привычках Шнуппа, то друг Шульца никак не хотел поверить этому. В результате была затронута честь Шульца. Он сказал: «Если вы поднимите на меня руку, посягнете на мое ружье или мой шлем, то вы увидите, что Шнупп не тронет вас, он хорошо будет относиться к вам, пока я здесь». Разумеется, друг не отважился преднамеренно рисковать своей жизнью, но Шульц был напорист и предложил подмастерью, который тут ночевал, взять ружье и вместе с ним уйти в качестве «вора», причем туда, куда он захочет. Такое предложение было подкреплено несколькими кружками пива. Подмастерье послушался и после того, как Шнупп на короткое время удалился, взял со стены ружье и ушел. Шнупп вернулся, и разговор спокойно продолжался до тех пор, пока спустя примерно полчаса Шульц удивленно не воскликнул: «Шнупп, ты был внимательным? Куда делось мое ружье, его украли!» Шнупп один, два, три раза посмотрел на пустой гвоздь, на котором висело ружье, и удалился, конечно, нажав на ручку двери и открыв ее. Спустя короткое время он снова пришел и привел с собой «вора». Он около него постоял и отбросил его назад.

Та же самая собака, когда она была старой и больной, перешла во владение господина Каймлинга, который, между прочим, был ветеринарным врачом, специализировавшимся на лечении скота. Каймлинг вылечил Шнуппа, и в знак благодарности Шульц безвозмездно уступил Шнуппа Каймлингу.
Шнупп у своего нового хозяина имел поручение ежедневно приносить от мясника колбасу и мясо. На Шнуппа просто вешали коробку с запиской, и он пунктуально возвращался от мясника домой. Такая смышленость собаки часто раздражала местного бургомистра, имевшего собаку, и притом охотничью собаку, которая, разумеется, не была такой толковой, но зато была кусачей. Таким образом, Шнупп и охотничья собака не смогли поладить, и во время драк последняя каждый раз терпела поражение, чему Каймлинг, конечно, радовался, однако бургомистр замыслил отомстить. Однажды была свежая колбаса, и Шнупп получил задание ее купить. На обратном пути домой он попался на глаза бургомистру, который сидел прямо у окна. Это был удобный случай отомстить, даже двойной повод для мести, потому что Каймлинг не должен сегодня отведать свежую колбасу, об этом уж позаботится его собака. «Лорд, фас!» — раздалась команда, когда Шнупп важно подошел со своей коробкой. Спустя некоторое время от обеих собак летели клочья шерсти, колбаса лежала далеко в грязи; но победителем остался Шнупп. Охотничья собака вынуждена была с кровоточащей раной на голове удалиться без колбасы, так как ее съел Шнупп. Шнупп вернулся домой с пустой коробкой, к изумлению своего хозяина, который, однако, легко догадался об истинном положении вещей».

Так много анекдотов, связанных с первыми доберманами. Фридрих Луис Доберманн был первым заводчиком этих ловких собак, которые позднее стали носить его фамилию. Однако в признании породы и в содействии ее распространению во всем мире неоспоримую заслугу имеет Отто Геллер, г. Апольда.

Как прекрасно говорится: «Кто ищет, тот всегда найдет». После усердных поисков мне удалось раскрыть тайну и раздобыть подлинное сообщение о возникновении породы, которое положило конец столетней загадке и которое я вовсе не хочу утаить.

Многие десятилетия более чем достаточно спекулировали на тему, как, вероятно, мог появиться доберман. Наконец секрет открыт! (Из журнала «Наш доберман», 1935 г. № 8.)

-----------------------------7d814c8e06ba
Content-Disposition: form-data; name="edttmessage"

2